Джонни Депп, неофициальный сайт/Johnny Depp unofficial russian site.

Фан-фик по фильму: "Пираты Карибского моря" (Pirates of the Caribbean: The Curse of the Black Pearl).

Автор: Merrybran Brandybuck 2004 г.

Скачать в виде файла (zip)

  Мы стояли на мокрой террасе, венчавшей небоскреб, разделенные белесыми скелетами шезлонгов. За ограничивающими террасу перилами предутренний туман превращал город в акварельные призраки домов и улиц. Фонари уже погасли.
  Я взглянула на своего спутника. В неверном свете казалось, что его фигура все время меняет очертания, и никак было не понять: то ли это крылья, то ли веерные складки сюртука и широкие манжеты. Почти отчетливым было только смуглое, в редких веснушках, лицо, плотно сжатые губы, бородка и щегольские усы. Он взмахнул невообразимыми черными ресницами, и это было красноречивее самого светлого нимба.
  -Ты ангел? – спросила я, озвучивая дикую догадку.
  Он глянул искоса и еле заметно улыбнулся.
  - Пира-ат... - осторожно поправил он. Видение исчезло.
  Передо мной стоял усталый человек. Невысокий, даже хрупкий. Левая рука на перевязи, за поясом кремневый пистолет.
  - Где это мы? – спросила я.
  - Мы спим, - ответил он. – Ты, во всяком случае, точно.
  - А ты?
  Он задумался.
  - Я, наверное, тоже сплю. А пока ты со мной не заговорила, я думал, что умер.
  - Вот почему ты показался мне ангелом!
  - Я? Ангел? Не смеши меня! – он хмыкнул и уселся в шезлонг. Я примостилась на соседнем.
  Действительно, самое время было передохнуть: наше затянувшееся путешествие по крышам было слишком уж бурным, хотя под защитой моего спутника, ни на минуту не убиравшего в ножны широкую саблю, прогулка показалась мне вполне безопасной. Но мой защитник, кажется, утомился. Он зябко поежился и осторожно пошевелил левым плечом.
  - Сыро тут. И холодно, - заметил он.
  - Что с рукой? – спросила я. И как это раньше не заметила...
  - Шведы подстрелили. Ерунда, - отмахнулся он.
  - Погоди. Какие шведы? Откуда на Карибах шведы. Ты ведь на Карибах... Ну... когда не спишь?
  Он откинулся на спинку шезлонга. Треуголка сползла на глаза, но он не стал ее поправлять.
  - Девятого июня, - начал он, - 1706 года мы вышли из гавани Тортуги и взяли курс на северо-восток. Нам хотелось к горизонту, и мы решили: какого черта?! Что нам мешает? Пятого августа, под голландским флагом мы прибыли в Портсмут, где провели месяц, чиня снасти и закупая провизию. При переходе через Атлантику мы не потеряли ни одного человека. Вели мы себя как добропорядочные торговцы, – он ухмыльнулся, - а потому не привлекали особого внимания.
  В сентябре мы вышли в Северное море и дошли до Амстердама. Уже под английским флагом, – он снова ухмыльнулся. - Здесь я свел дружбу с русским капитаном, Иваном Петровым Птицыным, командовавшим русским судном, имя которого я произнести, увы не могу: язык не так устроен... Но судно отменное.
  Птицын рассказал нам о русском порте на Балтике и просил пойти с ним в Россию «поучить неразумных морскому делу». Сказал также, что у них хорошие верфи, где мы сможем бесплатно отремонтировать «Жемчужину». Надо сказать, мы в походе поиздержались, да и корабль был не в лучшем состоянии: портсмутские пройдохи умудрились-таки продать нам гнилой такелаж. Я чуть шкипера рыбам не скормил, когда обнаружил...
  Я согласился, и в конце сентября мы вошли в Балтийское море.
  Проходя мимо шведских берегов, мы попали в засаду и еле отбились от двух шведских фрегатов. Мы потопили эти нелепые корабли. Подумай, шведы делают суда узкими и высокими в надежде на увеличение быстроходности! От нас они не ушли…. Хотя чего нам это стоило! «Жемчужина» потеряла фок-мачту, а судно Птицына погибло. Команда, правда, почти вся спаслась, перебравшись на «Жемчужину». Мне прострелили плечо, и командование взял на себя капитан Иван. Моя команда хотела было возмутиться, но я напомнил им, что только Иван знает, куда нам плыть, и они заткнулись. А и к лучшему, что русские взялись командовать: мои «южные люди» - да что скрывать, и сам я тоже! – немилосердно мерзли. Поэтому возможность не торчать на палубе была для нас просто спасением. Тем не менее, я все же простудился, и почти не помню, как мы добрались до Петербурга, и я оказался под опекой старухи Лизабет. Все бы хорошо, но я ни бельмеса не понимаю, что она говорит.
  - Послушай, а я ведь тоже русская. Почему же мы с тобой друг друга понимаем?
  Он пожал плечами:
  - Наверное, потому, что спим.
  - Странное это все-таки место... - пробормотала я. - Когда я проснусь, на дворе будет на триста лет больше, чем, когда проснешься ты.
  - Интересно, - улыбнулся он. Кажется, он был куда устойчивее к чудесам, чем я. – Постой, ты русская... - оживился он. - А ты откуда родом? Из того же холодного северного порта?
  - Нет, из Москвы.
- Старая Лизабет говорила про Москву. Мне перевели. Это такой древний город, из которого нельзя попасть к морю.
  - Сейчас можно, кажется...
  - В твое время? Да, странное место сны... Лизабет говорит, нельзя. Потому царь Питер и строит этот промозглый сумрачный порт... Хороший порт, но как же здесь холодно...
  - А откуда родом ты?
  - С Тортуги. А мой отец – из Портсмута. Или нет... Из Лондона. Почему иначе его прозвали Спэрроу? Он бежал из Англии из-за убийства... Да... А мать – француженка. Веселая была женщина, непотребная... На Тортугу приехала по зову месье д'Ожерона... Отец, говорят, за нее кругленькую сумму в 1665 году выложил... А она сумела стать ему хорошей женой. Звали ее Клара Пиаф...
  - Говорят, ты часто поминаешь французов... Так вот, почему!...
  Он рассмеялся, блестя золотыми зубами, которые в утреннем свете отливали сталью.
  - Знаешь, о чем я жалею? Что никогда не знал свою бабку, Жаклин Пиаф... У нее было восемь дочерей, и Клара, самая младшая и самая непутевая, уехала на Тортугу, не спросившись у маменьки... Так что бабушки у меня никогда не было. Пока я не оказался в Петербурге….
  Как разбили мы шведов, царь Питер, понятно, обрадовался, решил нас отблагодарить. Да только, для того, чтоб благодарить, нужно, чтобы я не помер. Тут уж капитан Иван взял меня в свой дом отлеживаться и старуху ухаживать приставил. Она когда-то его кормилицей была... Так вот, я благодарю шведов и Балтийское море за пневмонию и простреленное плечо. Иначе у меня никогда не было бы бабушки. Потрясающая все-таки старуха, эта Лизабет...
  - Лизавета? – переспросила я.
  Он нахмурился, задумавшись. Потом ухмыльнулся.
  - Странные все-таки у вас имена... И ваши странные, так вы и чужие странно переиначиваете.
  - Почему это?
  - Ну, например, для Лизабет мое имя показалось слишком трудным... Ну, что трудного в имени «Джек»?! Так она переделала его на свой манер... Эх, жалко, я этого не выговорю...
  - Батюшка, Яков Спиридоныч! – Громовым раскатом разнесся над пустынным городом ласковый старушечий голос. – Дозвольте побеспокоить. Лекарствие откушать пора, не огневайтесь...
  Мой собеседник сосредоточенно прислушался.
  - Ни черта не понимаю, что она говорит! – признался он и, виновато улыбнувшись, растаял в воздухе. Проснулся.
  ...Странное место сны...